Мурманск 1977. Город жареной мойвы и каменных медведей.

По оценкам в дипломе я распределялся «куда хочешь» из 12 предложенных на собеседовании пароходств, плюс СВУМФ Тикси.

Выбрал Мурманское, как мой товарищ Мишка. Он москвич, ему московская прописка сохранялась при работе на Севере. Мне было все равно куда, кроме Астрахани конечно, ну и на Дальний восток далеко лететь. В Мурманск нас агитировал товарищ Мишкиного отца, работавший там в былые годы. Предлагал нам сшить по кожаному мешку и выточить по лопате из нержавейки, грести ею деньги в пошитый кожаный мешок.

Фото: Мурманск зимой

Распределился, отгулял положенный отпуск дома, у родителей, до последнего дня. Приехал в Мурманск, когда мои четверо коллег уже расселись по пароходам и разошлись по морям. От избытка ума и считая себя после Одесской мореходки очень хитрым, по приезду в Таллинн, восстановил прописку у родителей и поехал устраиваться на работу в ММП.

Из аэропорта с чемоданом, следуя инструкции будущего работодателя, поехал в гостиницу Полярные Зори. Два этажа гостиницы были отведены под некую межрейсовую базу моряков и рыбаков с оплатой 10 копеек в сутки за койку в гостиничном номере. Питание – за свои.

Отдал таксисту последние 10 рублей, получил сдачу, два железных и заселился в четырёхкоечный люкс, окнами во двор. За окнами апрель, зима, сугробы, мороз. Заполярье. Утром, в новенькой форме с блестящими погонами, бодро отправился в отдел кадров, получать 375 рублей обещанных подъемных и направление на судно.

В отделе кадров меня быстренько спустили с небес на землю, потыкали носом (фигурально) в некую дурно пахнущую субстанцию. Прописавшись у родителей в другом городе, я не могу быть принятым на работу в Мурманске не имея прописки, хоть временной. Заблокировал себе все, от аванса, до парохода.

Ситуация патовая, надо ехать обратно, выписываться. Денег нет, аванса под честное слово не дают. Знакомых, друзей, родственников в Мурманске нет. Звонить домой и просить денег не могу, из принципа. Решил бичевать по – взрослому. Паспорт и доверенность, чтоб выписали, отправил родителям пароходской почтой, разрешили. Когда пришлют обратно? Потянулись серые, тоскливые дни ожидания.

Оставшуюся в карманах мелочь на несколько рублей распределил по дням. 10 копеек - четвертинка черного хлеба, 30 копеек - пакет жареной мойвы. Выходило на десять дней. Надеялся получить паспорт обратно через десять дней. Исходил пешком весь центр города и ближайшие сопки, знакомился. Удивлялся обилию каменных медведей, поставленных, посаженых где только можно и обязательной жареной мойве во всех гастрономах.

На четвертый – пятый день бичевания в мой четырехкоечный люкс заселились веселые, краснорожие рыбаки, списавшиеся с промысловика. Бросили вещи, побежали оформлять отпуска и получать «выходные пособия». Вернулись рыбаки к вечеру, отметив по дороге полный расчет и пребывая в прекрасном расположении духа… духов… двое же.

Переодевшись, причесав кудри, не видевшие расчески с полгода, засобирались в гостиничный ресторан, праздновать окончание рыбалки. Пригласили с собой меня. Я долго. не отказывался. «Голому собраться – подпоясаться» (народная мудрость). Был готов в тридцать секунд.

Стол был заказан заранее, сервирован, накрыт и ломился от закусок и заедок. Предполагалось еще и горячее. К моим новым знакомым присоединились двое приятелей и все вчетвером, в четыре голоса, после третьей, объясняли мне, непосвященному, тонкости работы ваерами при выборке трала в штормовую погоду.

Заиграла музыка, из разных концов зала дамы полусвета, пришедшие на свою рыбалку, посылали нетерпеливые и призывные взоры на наш стол, соседние столы, где гуляла машинная команда этого БМРТ, наловившего мне мойвы, рыбообработчики, тралмейстеры и другие достойные лица, доселе неведомых мне рыбацких профессий.

Взяв с меня честное слово плюнуть завтра на Пароходство и уйти в Севрыбхолодфлот, рыболовы, наконец, обратили внимание на жаждущих дам и бросились в танцы. Закуски и заедки остались на столах практически не тронутыми.

Гулять так гулять! И я скомандовал подавать горячее!

Какое там горячее! Бурливший и пенившийся через край тестостерон не оставил шансов желудкам. Однако проницательные глаза, танцующих с моими рыбаками дам, выражали желание закругляться с выпивкой и продолжить общение в другой обстановке, пока отсутствовавшие полгода на берегу кавалеры не уйдут в морскую печаль и не начнут заказывать у оркестра через раз «Миллион алых роз» и «Как провожают пароходы».

Я воспользовался моментом на все сто. Быстро сбегал в номер и насобирал целлофановых кульков, каких смог. Пока не разъехались гуляющие и официант не начал уносить со стола посуду, быстро собрал по кулькам все не надкусанное, сразу прикидывая суточный рацион.

Наконец дамы начали по одному разбирать «на выход» тружеников моря. Официант маялся у стенки, в надежде на продолжение банкета и возлияний, поредевшим составом. Тогда, по окончанию, можно будет безболезненно и весело обсчитать поддатых клиентов. Но дамы грудями встали на защиту своей доли добычи и не дали спустить в кабаке все средства, выделенные на загул.

Распределились рыбаки по гостеприимным мурманским домам. Я радостно выкладывал пакеты с едой между рамами окна в гостиничном номере. За окном мороз. Холодильника не надо.

Через день разлетелись по необъятному Союзу ловцы рыб. Через другой заселились ко мне, старожилу, атомные ледокольщики, флуоресцирующие и мерцающие в ночи от неуемных желаний. История повторилась.

Призрак голодной смерти перестал маячить за окном. Он не может теперь рассмотреть меня через сложенные там пакеты с едой. Я стал разборчив в ресторанном меню. Рекомендовал или банил новым знакомым те или иные блюда. Руководитель оркестра здоровался со мной за руку. Месяц прошел сыто.

Прибыл наконец «чистый паспорт», зачислили на работу в пароходство, выдали аванс, за вычетом 9 рублей 70 копеек за койко-место. Дали направление на судно - на дизель/электроход «Обь». Она возвращалась с Кубы с грузом сахара в мешках. Два железных рубля так и не истратил. Сохранил на память. Талисман?