Про кошку, которая любила смотреть в иллюминатор

ошку я не ждал, про кошку не думал, информирован не был. Молодая, соответственно еще не придавленная бытом, жена – студентка, прилетела ко мне в Архангельск с трехмесячным котенком, чем озадачила меня и ввергла в непредвиденные хлопоты. К капитану жена уже приехала, третья по счету, поэтому без внуков, но с собакой. Собака ньюфаундленд – девочка. Сучка. Капитану было 63 года. Боже мой, каким древним он мне тогда казался!

Д/э ОБЪ. Но в Антарктиде.

Наша кошка тоже оказалась кошкой, хотя дарили ее за кота. Происхождения она была самого, что ни на есть дворянского, с помойки, во дворе дома 14 по улице Жуковского, бывшей Почтовой, в Одессе. Названа была, по-первости, Беней. Мужское имя менять не стали. Беня и Беня, кошке все равно. Масти она была, разумеется черной, с большими ушами, как у осла и белым треугольным фартуком на груди.

Простояли мы на Бакарице недолго. За 4 дня выгрузили уголь привезенный со Шпицбергена, который бульдозерами сгребли в такие же кучи, привезенного нами ранее, или кем либо еще. Был июнь месяц и кучи этого угля буйно зарастали травой и лопухами.

Кошка поселилась на диване в каюте, лоток ей поставили в общем гальюне, с дверью напротив и я, первое время, воевал с дневальной, чтоб оставляла дверь приоткрытой, на специальной металлической распорке.

В силу своего происхождения , кошка, отсутствием аппетита не страдала, ела все, бегала по надстройке, когда ей удавалось выскочить из каюты, но особых проблем не создавала. Среди экипажа котоненавистников не нашлось, скорее наоборот, и даже большая собака махала хвостом, когда встречала эту красотку, скачущую боком по коридору.

Пришло время жене отправляться обратно , штурмовать вершины знаний. Вещи собраны, надо ехать в аэропорт, хватились кошки. Побежал по коридорам, по каютам. Стучусь, спрашиваюсь, никто не видел. Пробежал всё, от мостика до камбуза, все открытые палубы. Нет кошки. На берег сойти не могла, вахтенный матрос клялся и божился.

Фото : Imago/Eibner

Жена улетела без кошки. Вернулся из аэропорта на судно, открыл дверь в каюту и увидел красотку на своем месте, на пледе, на диване. Или пряталась от нас в каюте, или скорее всего кто-то увидел, поймал и принес. Ну, значит, пойдем вместе в рейс. Время ужина, на борту только вахта, народ догуливает последний день перед отходом на Землю Франца Иосифа. Очередной снабженческий рейс по полярным станциям.

Открываю дверь из каюты, выйти перекусить. Кошка бежит впереди меня и заскакивает в открытые двери кают-компании, не тормозя вспрыгивает на круглый, дубовый, на 12 персон стол, накрытый белой скатертью и сервированный, к ужину. За столом уже сидит Старший помощник, ждет, когда буфетчица принесет второе блюдо. Чиф делает квадратные глаза на кошку, но молчит. Кошка, тоже молча, идет по кругу, по столу, от масленки к масленке и слизывает масло. На белой скатерти остаются следы от грязных лапок.

Хватаю бессовестную скотину бегу с ней в каюту. Скотина безответная, бессловесная, наказывать бесполезно, она уже и забыла, что делала. Стучит и открывает дверь Старпом: «Ты это, животную запирай, на время приема пищи». Пообещал.

Ушли наконец из Архангельска. В Белом море даже качнуло, но на кошачий аппетит и хорошее настроение это не повлияло. Первая точка выгрузки полярная станция острова Земля Александры. Без названия. Шесть полярников, десять мохнатых здоровых собак, живущих на улице круглый год. Врубились в припай поближе и стали выгружать привезенное.

Полярники приходили на борт просто поговорить . Соскучились по общению. Среди своих-то уже все переговорили, Мы свежие, со свежими новостями. Так же и собаки, поднимались по две – три на борт, степенно, медленными шагами. Ложились аккуратно в проходе на палубу возле вахтенного матроса и лежали по нескольку часов. Проход не перегораживали. Тоже общались, но молча. Были довольны, когда пробегающие мимо трепали их за уши и за загривок.

Пару раз выскакивала, к собакам и кошка , когда забывали закрывать двери в надстройку. Умные собаки делали вид, что ее не замечают, хотя песца не упустили бы, перекусили на раз. Но кошка этого знать не могла и выписывала кренделя перед отворачивающимися собаками, пока ее не загоняли валенком обратно в надстройку.

Следующая точка - остров Хейса. Большая станция, три десятка зимовщиков, Радиолокационная станция ПВО, Привезли много всего, работы на полторы недели. Выгружались с правого борта на лед, зарубившись в припай на 2 корпуса. Вмерзнуть не боялись, начиналось лето.

Каюты штурманов и моя, соответственно , выходили иллюминаторами на левый борт. Звуки круглосуточной выгрузки почти не беспокоили. Солнце не садилось, ходило по кругу и, чтобы уснуть, приходилось закрывать иллюминатор темной шторкой, что не нравилось кошке, полюбившей смотреть в полуоткрытый иллюминатор. Полуоткрытый потому, что отапливалась надстройка паровым отоплением, а закрыть вентиль в каюте, без того, чтобы не развалить окончательно всю 25 летнюю медную конструкцию, было невозможно.

На третий день выгрузки явилась новая напасть. Отходы с камбуза выбрасывались на лед почти под моим иллюминатором. Не было тогда ни экологов, ни законов, ни указов по защите окружающей среды. Все валилось за борт. На эту помойку, на запах, явились белые, но желтые цветом медведи. Через день подходили новые клиенты и бились за кормушку с криком, шумом и драками. Ну как тут спать между вахтами!

Экипаж продолжал выгрузку не обращая внимания на зверей, а медведям не было никакого дела до того что происходит с другого борта. Вахта наблюдения за ними, конечно неслась и все были готовы быстро бежать на борт в случае чего. В отсутствие медведей налетали бакланы и орали толпой еще громче.

Кошка просто жила в иллюминаторе, Торчала головой наружу, отрывалась только на еду и горшок. Даже скакать по коридорам расхотела. Это был ее клуб кинопутешествий и Санта-Барбара. Что она там себе соображала, что высматривала?

Буфетчица, которая забрала ее себе домой после рейса, а я радостно не возражал, рассказывала, что кошкиным любимым занятием стал просмотр телевизионных программ, где все мелькало и бегало. Вот поди ж ты, что в той голове осталось, что вспоминала?

Жене объяснил кошкин отказ возвращаться в Одессу желанием остаться в Мурманске на постоянное место жительство, к объяснению приложил письменное подтверждение - «с моих слов записано верно» и отпечаток передней правой лапы на обратной стороне фотографии ее довольной морды. Какая кошка, когда своей квартиры нет и не предвиделось ближайшие годы.