«В тюрьме не действовали ни международные, ни местные законы»

В начале августа домой вернулись двое членов экипажа теплохода «Temeteron», проведшие три года в тюремном заключении в Ливии. Этому предшествовал арест в нейтральных водах за пределами 12-мильной зоны страны по обвинению в контрабанде дизельного топлива. Один из освобожденных моряков, капитан судна Владимир Текучев, рассказал о том, с чем ему пришлось столкнуться в ливийской тюрьме.
— Владимир, экипаж вашего судна «Temeteron» был арестован неподалеку от территориальных вод Триполи. Как происходил арест?
— Я бы назвал это не арестом, а захватом. В случае ареста судна должна быть произведена определенная процедура. В нашем случае это было похоже на пиратство: без выхода на связь к нашему судну на скоростных лодках подошла группа вооруженных людей. Они поднялись на борт, вывели весь экипаж, выставили всех на палубе под дулами автоматов, как заложников. Всех обыскали, отобрали у нас все вещи: технику, мобильные телефоны, компьютеры, деньги. После этого всех моряков посадили на лодки и вывезли в неизвестном направлении, а меня и помощника заставили вести судно в порт Триполи. Только тогда мы поняли, что люди с автоматами представляют ливийское правительство, а до этого считали, что стали жертвами пиратов. Нужно понимать, что эти события происходили не на территории Ливии, это были нейтральные воды, где ливийское правительство не имеет полномочий по задержанию кого бы то ни было.
— Недавно на пресс-конференции вы обвинили ливийское правительство в похищении людей. Почему вы считаете ваш арест похищением?
 — Как я уже сказал, при аресте должна соблюдаться определенная процедура. Во-первых, мы содержались в неофициальной тюрьме при аэропорте Митига, которая находится под контролем бандформирований. Туда не допускали ни адвокатов, ни дипломатов, ни представителей международных организаций. То есть это ничего общего с законной процедурой ареста не имеет. Во-вторых, за нас требовали выкуп в один миллион долларов США. Как я понял, для владельцев частной тюрьмы это своеобразный бизнес. Мы действительно оказались в плену у бандитов. Особенность в том, что эта тюрьма находится на территории, контролируемой признанным на международном уровне Правительством национального согласия Ливии, она действует с санкции правительства, деятельность этих бандитов одобряется официальными властями Ливии.
— Известно, что правозащитники в России потребовали создать международный трибунал по Ливии. Россия обвиняет ливийское правительство в создании невыносимых условий для заключенных ливийских тюрем. В каких условиях содержались вы?
— Я хочу, чтобы все понимали: в тюрьме, где мы содержались, не действовали ни международные, ни местные законы. В случае независимого разбирательства действия бандитов, владеющих этой и другими тюрьмами, будут классифицированы как пытки. И условия содержания — не самое главное. Мы содержались в камерах примерно по 11-12 квадратных метров, в которых было по 27 человек. Люди спали на голом бетоне, а иногда даже стоя. Там также находились одиночные камеры — примерно метр двадцать на метр тридцать. То есть нормальному человеку там невозможно лечь. Сидит, свернувшись, или спит, свернувшись. Постоянно слышны были крики: звали полицию, звали правительство, чтобы кто-то пришел. Но никто никогда не приходит, кроме обслуживающего персонала для выдачи пищи. Но главная проблема — не сами условия, а пытки. Я потом разговаривал с людьми, с ливийцами. Они мне показывали следы пыток на руках, на ногах. Многие за время заключения стали инвалидами.
— Вы лично видели, как заключенных пытали?
— В тюрьме есть человек по имени Мунир, который обладает садистскими наклонностями: просто берет свой пистолет и стреляет в конечности, целясь в кость, чтоб потом, в последующем, тюремный врач отрезал человеку ногу или руку. Видел людей, у которых вырезали мышцу. Видел человека, на которого охранник прыгнул в тяжелых армейских ботиках на спину и сломал ее. Человека унесли в госпиталь, и больше я его не видел. Пытки, которые происходили в Митиге, в основном, носили зверский характер. Человека просто брали, надевали на него наручники, подвешивали к потолку. Потом на него прыгал какой-нибудь охранник весом 100 килограммов. У человека разрывались связки. Потом били его трубами в течение 10-15 минут. Видел, как избивают людей палками по ногам, человек просто заползал в камеру, потому что ноги уже не работали.
— Почему вы не сообщали о пытках до освобождения?
— Для цивилизованных стран это покажется невозможным, но мы действительно не имели никакой связи с внешним миром. Адвокатов действительно не допускают до заключенных. Сейчас я на свободе только потому, что о моем исчезновении знали в России, мои соотечественники предприняли большие усилия для нашего освобождения. С ливийцами все происходит еще хуже. Многих просто хватают на улице, ни за что, без объяснения причин. Они сидят и год, и полтора, а их родственники не знают, где они находятся. И все это одобряется высшим руководством.
— Сколько заключенных находится в тюрьме? Это преимущественно граждане Ливии?
— В тюрьме находится более 3000 заключенных. Многие из них — иностранцы, есть граждане европейских государств. Со мной сидел итальянец. Приехал в Ливию как бизнесмен уточнять направление бизнеса. Его украли. И просидел он в чужом подвале у частного лица какого-то. Затем каким-то образом полиция узнала о его местопребывании и забрала его. И посадили еще на три года, уже в тюрьму. В общей сложности он просидел четыре года, при этом подвергался избиениям, заработал там туберкулез. Я видел, как его лечили там. И вот первого апреля был освобожден.
Отметим, что в начале месяца двое освобожденных членов экипажа теплохода «Temeteron» обратились в Международную федерацию транспортников (МФТ) за помощью в получении заработной платы, которую они не получали с момента задержания судна.
— Помочь морякам получить деньги будет непросто, — рассказал координатор МФТ в России Сергей Фишов. — Неизвестно, существует ли вообще компания-собственник «Panomar Shipmanagment S. A.» до сих пор, учитывая, что «Temeteron» был ее единственным судном. Судовладелец должен нести ответственность и участвовать в урегулировании таких ситуаций до последнего: перевозить или нет какой-либо груз — это не личная инициатива моряков, а задание компании. На сегодняшний день мы рассматриваем эту проблему и ищем способы помочь членам экипажа.